Господи, это первый мой полноценный фик по Лазареву и Топалову. Но просто как обычно как-то на работе меня торкнуло. Результатом стало это.
И аще.. я тока что проснулся... *зИвает*

Название: Найди меня
Автор: Влад Соколовский
Бета: phoenix violet
Фендом: ВТ/СЛ, они же ex-SMASH!!
Жанр: angst, romantic, POV Лазарев
Рейтинг: NC-17
От автора: прослушав, заездив и переклинившись на этой песне, уже только в момент написания фика я заметил, что оппонент Лазарева действительно… может оказаться мужчиной))

читать дальшеСижу. Курю. Звонок.
- Алло?
- (Алло, Лаз? Я в Москве. Заеду?)
- Извини, я в Лондоне… в другой раз.
Сброс.
…
Сижу. Курю. Звоню.
- Алло, Влад? Я в Москве. Встретимся?
- (Блин, я в Майями. Давай через пару недель я вернусь и позвоню!)
- Хорошо.
Сброс.
…
Сижу. Сигарет нет. Жду выхода на сцену. Звонок.
- Алло?
- (Только не говори, что ты не в Москве! – низковатый смех, - потому что в Москве я и хочу тебя увидеть!)
Качаю головой.
- Нет, я в Самаре… давай я позвоню, когда вернусь.
Сброс.
…
Холодные капли с небес на ладони,
Уснувшее солнце рассвет не догонит.
По улицам желтым от листьев опавших
Иду в пустоту, в мир любви не познавших.
…
Мне всегда было интересно – люди, которые меня окружают – умеют ли они любить так, как когда-то полюбил я? Со всей душой, раскрывая перед человеком двери сердца настолько, что они готовы слететь с петель.
Наверно, нам повезло. Всё закончилось быстро, как отрубили. Ампутировали. Кровь из открытой раны продолжает хлестать до сих пор, однако, я уже смотрю на неё без должной боли, но с сожалением. Приняв как должное, обязательное, неизбежное.
Это должно было случиться. Я не знаю, что могло бы быть, зайди мы дальше. Когда наши глаза встречались на сцене – проклятое слабое до тебя сердце сперва глухо ударялось оземь, потом вздымало вверх и отколачивало бешеный ритм по соседству с кадыком.
У тебя тоже, я знаю. Верю.
Играли, обнимались, баловались на сцене, камерах – как тяжела жизнь артиста.
…
Слепая надежда, уплывшая в море
Забрала с собой мое счастье и горе.
Разбились мосты между мной и тобой
Закрываю глаза - я уже над землей.
…
Люблю тебя. До сих пор - до дрожи в коленях, до свода зубов, до мурашек по коже. Обижен на прошлое, зол на себя, простил нас обоих за глупость, но люблю.
Тогда, после того, как твой отец…
Я слепо надеялся, верил, что ты позвонишь. Не выпускал мобильного из рук, бросался к городскому как психопат, проверял почтовый ящик дважды в день, но от тебя не было ничего.
Неделя.
Месяц.
Полгода.
Год.
Рекой лились статьи о наркотиках, пьянстве, твоих дебошах в клубах. Каждый раз, когда мы оказывались на одном мероприятии – ты разворачивался, видя меня, и обходил по широкому кругу. Когда тебя видел я – лишь опускал глаза в пол, хмурясь, делая вид, что мне противен твой вид.
Но на самом деле – мне было противно от себя.
Повёлся за Дворецким как доверчивый ребёнок за конфетой – не удивительно, что это тут же просочилось в СМИ. Потом я переехал жить к нему, потом тот скандал, а потом я снова поверил ему. Он напевал, что тебе не нужно ничего кроме наркотиков, что я правильно поступил, что я не должен приходить к тебе, звонить, предлагать помощь – мол, это ниже меня, я достоин большего. Его, например. И я же, дурак, начал жить этой мыслью. Спасать себя от боли утешительными предположениями, что всё сделал правильно. Что все твои слова любви были смахнуты вместе с белым порошком со стола, что я был лишь средством зарабатывания больше денег, поэтому нельзя было меня отпускать. Что именно поэтому ты играл в любовь со мной…
А что напевал тебе твой отец?
Позволь угадать – извращенец, меркантильная сволочь, подлый негодяй, который хотел трахнуть его сыночка? Готов поспорить, что он убедил тебя в том, что я бросил тебя в беде с наркотиками ради Дворецкого, а настоящие друзья так не поступают. Хотя, подожди, я же не настоящий друг… я же извращенец, гей – а с такими, как я, не стоит водиться.
Поэтому я начал огораживаться масками безразличия, отвращения, ненависти и обиды. Так проще, так легче. Если поверить в то, что тебе нашёптывают, если начать жить этими словами, вбить их острыми гвоздями в сердце – на лице сама собой начинает вырастать маска циника и фаталиста. Это очень удобно – не чувствовать. Как бы я хотел так жить…
Но как Артист может творить, не любя?..
…
Найди меня на высоте,
Я там, где звезды сжигают свободу,
Сорвавшись вниз, лечу к тебе,
Сквозь тернии мыслей - словно в воду.
Призрачный блеск
Далеких планет
Слепит глаза
Мои полные грусти
Тысячи лет
Словно быстрый пробег
Все позади
Нас любовь не отпустит
…
Я боюсь подсчитать, сколько времени мы потеряли в пустых упрёках и бесполезной ненависти.
Сколько ночей, холодных пустых ночей в одной постели с человеком, которого и не любил толком, сколько их было без тебя? Сколько?..
Много. Если каждую из них представить за человека – по численности это микрорайон на окраине Москвы. Ты представляешь – целый район одиноких людей? Это же так больно… каждый из них ищет что-то, кого-то, в толпе пытаясь найти, выцепить родной взгляд, тёплую улыбку, нежные объятия!..
Пустое. Всё это пустое. Я решил, что полно лить слёзы, что хватит строить из себя великомученика. Улыбался так, что аж скулы сводило. И сам щурился от таких же белозубых вытянутых за уши смайлов в мой адрес. А холодными ночами, теми самыми, редкими, когда удавалось провести их в своей постели в отличной компании бутылки дорогого виски, я смотрел на чёрное небо и белые искры звёзд. От их чистоты и сияния внутри вздымалась волна отчаяния, перехлёстывая всё, поднимаясь и разрезая глаза дикой щиплющей болью, выкатывалась солёными слезами.
Как же я люблю тебя…
Как же мне тебя не хватает…
…
Пропущенный вызов в моем телефоне.
Я вновь недоступен на подземном перроне,
Проносятся фразы куда-то спешащих,
Я мчусь в тишину звуков ненастоящих.
…
Эти проклятые пробки центра Москвы!
Я опаздываю на встречу. Очень важную. Очень-очень. Быстро паркую машину и спускаюсь в метро, даже не поняв – какая эта станция. Оказавшись под землёй, я понимаю, что попал в муравейник. Самый настоящий муравейник. Главное – очки на глаза, капюшон на голову и какой-нибудь журнал, в который можно уткнуться.
Стоя в толпе ожидающих поезд, строю из себя столичного денди. Подняв голову, мельком читаю названия станций на прибитой к стене доске и млею – Марксистская. Да ладно, здесь живёшь ты! Как я не узнал?! Как я не узнал…
Не удивительно, что не узнал – я даже не помню, когда в последний раз был у тебя на той, ещё прежней квартире.
Одновременно с подъезжающим поездом в кармане заверещал мобильник.
- Да! – гаркнул я, даже не подумав говорить тише, чтоб не узнали. Ведь на дисплее твоё имя.
- (Серёг, ты что, в Москве?! Какого чёрта я только что видел тебя входящим в метро?! Какого ты не позвонил?!) – твой смеющийся голос. Боже, как я по нему скучал!
- Влад, погоди, ты рядом?! Давай… алло, Влад! Вла… - передо мной уже раскрываются двери вагона, и безумная толпа выходящих людей сперва отталкивает меня, я чуть не роняю телефон. Пальцы цепко держат пластиковый корпус, но рука всё же отнялась от головы и безвольно откинулась в сторону. Всё, что я услышал перед тем, как та же толпа безумных муравьёв начала буквально на себе вносить меня в вагон – твой отдаляющийся громкий голос в трубке.
- Алло, твою ж мать, ты меня слышишь?!
- (!!!) – конец моей фразы и твой ответ тонут в голосе диктора: «осторожно, двери закрываются, следующая станция – Третьяковская…»
Новые попытки докричаться до того конца проваливаются с треском. С треском сбоя связи. Кричу в трубку, не обращая внимания, но в ответ сперва треск и шум, а потом тонущий звук отбоя. Руку не поднять, не развернуться – я со всех сторон зажат людьми. С остервенением пытаюсь повести плечами, но кто-то наступает на ногу, потом ещё кто-то мстительно пихает локтем в бок. Затихаю, смотрю на дисплей. На цветном экранчике Самсунга появляется цветная плывущая заставка, которая оповещает меня о том, что сел аккумулятор. Чёрт.
На нужной станции вылетаю из метро и бегу в ближайшую Евросеть. Эти поклонницы – они всюду! Сфотографироваться, взять автограф – а мне всего-то нужна зарядка. Просто зарядка на один раз.
Почти дрожащими руками включаю телефон и набираю твой номер:
- Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети.
Второй раз «чёрт».
Крепко выражаюсь, выдёргиваю шнур и выметаюсь из магазина.

Вечером звонить уже неудобно, да и бессмысленно. Момент утерян, событие потеряло свой шик, свой месседж. Растягиваюсь на диване и включаю телевизор. В ногах удобно устроился Бизя.
Лежу. Курю. Звонок.
- Алло?
- (Д-дома?)
Сердце предательски выскакивает из глотки слабым «да».
- (Йпт… щ-ща…)
Сброс.
Лёгкое ощущение дежа вю. Сколько раз мы созванивались так, не в состоянии поймать друг друга. Будто собаки за собственным хвостом – гонялись за тенями в надежде схватить за самый край рукава с расстояния вытянутой руки, подтянуть к себе пальцами, рывком ещё ближе и – обнять. Ты считал их – количество этих разов? Нет? А я сперва пытался, но не получилось – на сотом сбился.
Трель домофона – срываюсь с места. Через пару-тройку минут ты стоишь на пороге моей квартиры, качаясь из стороны в сторону как буёк на волнах во время шторма.
…
Слепая надежда уплывшая в море
Забрала с собой мое вечное горе.
…
Никаких объятий, ничего – сторонишься меня, по стенке доходишь до санузла и с характерным звуком запираешься там. Я даже не удивлён, хоть что-то в этой жизни не меняется. Вопрос «почему» даже не вертится в голове – просто молча иду ставить чайник.
А внутри всё рокочет нарастающим волнением. Ты в моём доме. Ты тоже очень давно здесь не был.
Через десять минут прогулок из ванны в туалет и обратно, ты приходишь на кухню – раздетый по пояс, с моим полотенцем на плечах. С коротких волос капают маленькие капли воды, лицо припухшее и покрасневшее. Пододвигаю чашку.
- Ты извини, что я это… в таком состоянии, но… какого хрена ты не перезвонил? Я тоже спустился в метро, звонил всю дорогу, но телефон был выключен… - слабо заговорил ты, - а потом и мой сел. Меня атаковали эти бабы! Боже, как я ненавижу поклонниц… пиздец…
Сидишь на моей кухне, материшься, куришь. Вроде, кажется, я это помню. Это было уже, много лет назад. Или во сне – я не уверен, но кадры всплывают в воспалённом твоим появлением сознании.
Я молчу, боясь даже шелохнуться – вдруг, если я хоть моргну – ты тут же испаришься?..
- Бля, да чё ты молчишь-то? Я ехал через пол Москвы с этого сраного Рая, а ты молчишь и смотришь, будто призрака увидел! Лазарев!
Я вздрогнул. Наверно, впервые мне было нечего ответить.
Наверно, впервые я молчал больше 10 минут, находясь в помещении не один.
- Лазарев!
Мои ресницы мелко вздрогнули, а я лишь робко опустил голову… я! Робко! И пробормотал:
- Я очень хотел тебя видеть…
Ты встаёшь из-за стола настолько резко, что задеваешь его край, и фарфоровые чашки мелко задребезжали.
Внутри всё естество сжимается в комочек и забивается в угол подсознания. Сквозь меня будто пропустили пару сотен вольт.
- У тебя есть алкоголь?
Что? Мне показалось, или ты тоже нервничаешь? Боже, дорогой, если ты хочешь что-то мне сказать – для этого совершенно не обязательно напиваться.
Но, тактично промолчав, я достал бутылку виски. Первый стакан, второй – смотрю на тебя, вновь захмелевшего, улыбающегося. Обвожу взглядом каждую родинку на твоём лице, я помню, что на теле их ещё больше. Можно взять фломастер и обводить их. И если сделать это в правильном порядке – обязательно получится какой-нибудь рисунок.
Что-то рассказываешь, активно жестикулируешь руками. Ловлю кисть, поднимаю руку и веду указательным пальцем по татуировкам. Опомнившись, улыбаюсь:
- И начерта ты сделал их…
Дальше я не помню, что где щёлкнуло, но в следующую секунду ты за грудки приподнял меня и толкнул. Я оказался прижат спиной к огромному двухкамерному холодильнику, причём с такой силой, что с него послетали все магниты, а те, которые остались, больно впивались мне в спину резным рельефом. Жадно раскрываешь губы, приближаясь, опаляя дыханием. Я отвечаю тем же, чуть прикрыв глаза, ожидая, что вот-вот я почувствую, вспомню твои поцелуи, но в миллиметре ты останавливаешься. Поднимаю веки.
Из твоих глаз текут тонкие дорожки слёз, слегка тонковатые губы чуть вздрагивают – я чувствую это, потому что они всё же касаются моих, не решаясь продолжить. Я тоже не делаю первый шаг, лишь тяжело дышу.
Секунда, две, пять..
Не могу больше.
Снова опускаю веки, чуть закатывая глаза, и кончиком языка касаюсь твоих губ.
…
Разбиты мосты между мной и тобой,
Закрываем глаза - мы уже над землей.
…
Я прочесал спиной половину своей квартиры, пока мы добрались до гостиной. Я успел полежать на всех горизонтальных поверхностях, разбивая какие-то вазочки и стеклянные розетки. Вжимаемый тобой в стены, я снял с петель несколько декоративных картин и раскурочил ровно полтора торшера – со второго свернул только абажур. Даже привкус крови во рту не прояснил моего сознания, всё дальше увлекая за тобой, видимо на небо № 7. Я не уловил того момента, когда ты стал таким сильным. Да, видимо, многое изменилось за эти… боже, 5 лет! Чёртовы 5 лет…
Испуганный Бизя с визгом слетел с дивана и умчался в неизвестном направлении как раз вовремя, потому что в следующую секунду на многострадальную мебель обрушились мы.
Ты, наконец, оторвался от меня, тяжело дыша и смотря в глаза. Чуть раздражённая кожа вокруг губ от моей щетины, карие глаза. Готов поспорить, что мои, так же как и твои сейчас – уже давно чёрные. От коньячного оттенка осталось только название. Всё перекрыла чернота желания. Если бы я знал в этот момент, что меня ожидало…
Я пытаюсь подняться на локтях, но ты впечатываешь в чёрную декоративную, мягкую кожу обратно.
- Влад?..
- Да ладно тебе, можно подумать… - ты усмехнулся настолько ядовито, что я почти физически ощутил, как по венам расползается отрава. Задираешь мою кофту, срываешь с меня через голову и отбрасываешь в сторону. Не знаю, почему, но закрываюсь руками, хотя бесполезно – через секунду ты уже держишь их, а я пытаюсь вырваться.
- Отпусти! Мне больно!
Двигаю ногами, но, к сожалению, ты на них сидишь.
- А мне не больно?! – отпускаешь, но тут же цепляешься за плечи, - Мне не больно было?! Пять лет назад?! А?! Сука ты, Лазарев! Променял на этого… - недоговорив фамилию Дворецкого, встаёшь одной ногой на пол и толкаешь. Заваливаюсь вниз и пытаюсь отползти, но и тут схватываешь почти сразу и валишься сверху. Перевернув на живот, горячо шипишь на ухо:
- Ну, как, хорошо с ним было?! А?! А??!!
Из глаз текут предательские слёзы. Я не верю, что ты стал таким, просто не верю. Раньше – ребёнок, Пуся, а сейчас… сейчас ты лежишь на мне в моей же квартире. Полуголый, давишь меня в пол и обвиняешь в том, что произошло пять лет назад. Ты злой, пьяный, даже, наверно, ненавидящий.
- Это было твоим планом мести? Боже, Топалов, ты вынашивал его пять лет? Ты - идиот! – взревел я, дёргаясь под тобой, - ты разыгрывал такую драму расставания двух братьев, что поверил даже я! А все эти звонки, попытки встретиться… ты для этого нажрался сегодня?! Чтоб приехать, выжрать ещё и трахнуть?! Так давай, не тормози! Тогда я…
И меня захлестнула обида. Детская обида, как малыши обижаются на родителей, которые наказывают их. Только через много лет они понимают, что мама с папой делал всё правильно, но пока, будучи ещё ребёнком, малыш стоит в углу – он ненавидит этих взрослых.
Вот и я лежу, уткнувшись носом в ковёр. Знаю, что заслужил, но всё равно обижаюсь. На себя, снова на тебя – опять на нас обоих.
- Что же ты, - давясь слезами, скрипучим голосом чуть ли не призываю тебя к мести, лишь бы скорее всё кончилось, - давай, не дрейфь! Что там тебе папка говорил? Что я попользовался тобой? Что я такой весь грязный, недостойный… да? Так?
- А разве нет?! – ты почти кричишь мне на ухо. Жмурюсь, но молчу.
Сдираешь с меня домашние свободные штаны, но…
- Влад, выслушай!!
Тишина. Ты замер, уже упираясь в меня. Через несколько секунд ты издевательски спрашиваешь:
- Боишься боли?..
- Нет… - отвечаю как можно спокойней, - просто не хочу, чтоб…мы делали то, что заставляет нас делать злость. Выслушай меня… я прошу.
- По-моему, не в твоём положении ставить условия.
- Топалов… - я повернул голову, пытаясь посмотреть на тебя из-за плеча.
Глупая ситуация. Очень. Но ты согласился. Сел рядом, а я так и остался лежать, даже не шелохнувшись.
Я рассказывал тебе всё. Начиная от знакомства с Дворецким и заканчивая сегодняшним твоим визитом. Около часа, лёжа на животе без штанов, я трепался о НАС. О том, как я любил тебя, люблю и, наверно, уже никогда не разлюблю. Что в жизни я никогда не хотел причинить боли, что приезжал в больницы, в которых ты лежал, но отец не пускал. А когда мы с тобой снова начали общаться – просто кишка тонка оказалась – снова заговорить об этом.
Час я говорил. Потом замолчал. Ты сидел, почти не шевелясь. Покусывал губы, хмурился.
- А мне он говорил, что ты… предатель… - как ребёнок, пробормотал ты. Потом развернул на спину и… поцеловал.
…
Призрачный блеск
Далеких планет
Слепит глаза
Мои полные грусти.
Тысячи лет,
Словно быстрый пробег.
Все позади.
Нас любовь не отпустит.
…
Ласки, поцелуи – я теряю голову от тебя. Ты – мой главный наркотик. Ты бежишь по моим венам каждую секунду. Ты заставляешь моё осатанелое сердце биться, а мозг – выключаться, если ты рядом.
Когда ты стал настолько искусным любовником? С каждой секундой долгого страстного поцелуя желание всё больше переполняло меня, голова кружилась. Рука бесстыже опускалась вниз, лаская самые потаённые места моего тела. Я уже обнимаю тебя ногами, тихо вздыхаю, вздрагиваю и прошу взять меня. Хотя, раньше всё было наоборот.
Всегда.
Но как всё изменилось…
Яркая вспышка – приступ боли. Выгибаюсь, пытаясь соскочить, но ты держишь крепко. Тяжело дышишь, придерживая на весу, смотришь вниз, двигаешься осторожно. Сам не ведая, что творю, прошу остановиться и плачу. Спина больно саднит от трения о ковёр, но эта боль – не главная. И даже то, что завтра я буду сидеть с очень большим трудом – меня не волнует.
Болит внутри. У нас обоих.
Двигаясь так же медленно, наклоняешься, целуешь, просишь прощения, говоришь, что любишь. До сих пор, сильно, крепко, истинно.
Обнимаю за шею, прижимаю к себе. Терплю, молчу, целую, куда попаду.
Влад Топалов. Ты – человек, без которого я не выживу в этом мире.
Ты нашёл меня, чтоб принести месть, но принёс любовь. Свою, нашу. Снова.
Стоны всё громче, дышать тяжелее. Уже не больно, жжёт, но не важно. Двигаюсь навстречу, отдаваясь весь и без остатка. Бессвязно шепчу тебе признания в любви, половину этой бормотни ты проглатываешь поцелуем, половину пропускаешь мимо ушей, потому что знаешь – что бы я не сказал – это лишь тысячная часть того, что я чувствую на самом деле.
Почему, будучи младше, ты настолько мудрее? Почему ты предпочитаешь молчать?.. и ведь знаешь, что твоё молчание красноречивей всяких слов.
Давай, как раньше… давай, как много лет назад – мы сплетём наши пальцы, ну же?.. крепко сожмём их, до белых костяшек. Я вместо тебя выгну спину, заходясь в истошном стоне счастья, а ты, вместо меня, конечно, вопьёшься в шею укусом…
А у тебя неплохо получилось… облизываю пересохшие губы, ты тут же целуешь их, но я не в силах отвечать.
Играешь с моим языком, губами, а я скупо отвечаю, но улыбаюсь. Ложишься на меня, я ласкаюсь щекой о твоё плечо, так и не в силах выровнять дыхание, успокоить сердце.
Веки опускаются, я не знаю, как и где проснусь утром. Может, моё сердце остановится от счастья, и я не проснусь вовсе.
…
Закрываем глаза - мы уже над землей.
…
Сижу. Курю. Звоню.
- (Ну?)
- Я в Лондоне…
- (Херли, Лаз?! Мы договорились, мать твою, что сегодня ты кровь из носа будешь в Москве и приедешь! Козёл!)
Сброс. Улыбаюсь. Встаю с корточек и прислоняюсь к двери ухом. Слышу грохот по квартире. Наверняка опрокинул стул от злости. Да, знаю, шутки у меня тупые. Во всяком случае, не все их понимают. Вот и ты не понял… пора получать по шее.
Тяжело вздохнув, нажимаю звонок. Слышу, как, матерясь, идёшь открывать.
Надеюсь, «Я люблю тебя» будет веским оправданием моему поступку.
…
Найди меня на высоте,
Я там, где звезды сжигают свободу,
Сорвавшись вниз, лечу к тебе,
Сквозь тернии мыслей - словно в воду.
Призрачный блеск
Далеких планет
Слепит глаза
Мои полные грусти.
Тысячи лет,
Словно быстрый пробег.
Все позади.
Нас любовь не отпустит.